21 февраля отмечается Международный день
родного языка, учреждённый ЮНЕСКО* с целью защиты языкового и культурного
многообразия. По оценкам ЮНЕСКО, половина из 6 тысяч языков мира находится под
угрозой исчезновения, в России – 136 языков (2009 г). Каждый год этот день
посвящается определённой теме. В 2020 году Международный день родного языка
будет способствовать поощрению мирного диалога и социальной интеграции. Тема
Дня – «Языки без границ». Праздник отмечают увлечённые лингвистикой люди, учителя
литературы и языка, студенты, преподаватели и аспиранты филологических
факультетов высших учебных заведений, исследователи письменности, сотрудники
библиотек.
В фонд Ставропольской краевой библиотеки
для слепых и слабовидящих имени В. Маяковского в 2019 г. поступила новая книга
Евгения Водолазкина «Дом и остров, или Инструмент языка».
Как гласит аннотация к изданию, Евгений
Водолазкин – филолог, автор работ по древнерусской литературе и... прозаик,
автор романов «Лавр» (премии «Большая книга» и «Ясная Поляна», шорт-лист премий
«Национальный бестселлер» и «Русский Букер») и «Соловьёв и Ларионов» (шорт-лист
премии «Большая книга» и Премии Андрея Белого). Реакция филологов на собрата,
занявшегося литературным творчеством, зачастую сродни реакции врачей на
заболевшего коллегу: только что стоял у операционного стола и – пожалуйста –
уже лежит. И всё-таки «быть ихтиологом и
рыбой одновременно» – не только допустимо, но и полезно, что и доказывает
книга «Дом и остров, или Инструмент языка». Короткие остроумные зарисовки из
жизни учёных, воспоминания о близких автору людях, эссе и этюды – что-то от
пушкинских «table-talk» и записей Юрия Олеши – напоминают: граница между
человеком и текстом не так прочна, как это может порой казаться. Обо всём этом
и не только в книге «Дом и остров, или Инструмент языка».
Моё знакомство с автором состоялось в
2016 году при чтении романа «Авиатор». Скажу честно, от расхваленного автора я
ожидала большего, но… как говорится, не мой жанр. Однако, с первых же страниц
«Дома…», я влюбилась в стиль Евгения Водолазкина. Эта книга для вдумчивого
чтения, её не прочтёшь взахлёб, лучше обдумывать каждый рассказ, т.к. они почти
все цепляют за «живое».
Книга содержит несколько разношёрстных
глав – это не вымышленные истории из мира академиков, дань памяти учителям,
размышления филолога о языке и интервью с Евгением Водолазкиным на тему его
книг. Никак не связанные между собой тексты на первый взгляд, объединяет
лингвистика и заметки о языке через призму времени. «Дом и остров, или
Инструмент языка» написан прекрасным русским языком, насыщен тонким юмором.
Определённо, рекомендуем почитать.
Кстати, возможно не случайно, но именно
21 февраля доктор филологических наук Евгений Германович Водолазкин отмечает
свой день рождения.
Сегодня мы предлагаем вам поразмышлять о
том, как сохранить русский язык в нашем быстро меняющемся мире. Публикуем
цитаты из эссе «Русский как иностранный» Евгения Водолазкина из сборника «Дом и
остров, или Инструмент языка».
«…Перехожу
к самой трепетной теме нашего разговора – влиянию на русский язык со стороны
других языков. Как к такому влиянию относиться? Как относиться, в частности, к
заимствованиям? Думаю, так же, как к потреблению вообще: считать его допустимым
до тех пор, пока оно идёт впрок. Если возникает лёгкое несварение, от
экзотических фруктов лучше отказаться. Предваряя дальнейшее изложение, замечу:
о непереваривании нашим языком заимствований говорить пока рано, но некоторая
тяжесть в желудке уже ощущается. Насколько это опасно?
Прежде
всего следует отдавать себе отчёт в том, что иноязычное влияние – один из
главных источников развития любого языка…
…В
разное время русский язык испытывал сильнейшее влияние греческого,
голландского, французского, немецкого и многих других языков – и ничего,
остался русским. Более того, многие заимствования стали уже настолько «своими»,
что помыслить без них современную речь невозможно…
…Есть
нескончаемый поток слов, нежданных и ненужных, обрушившийся в последнее время
на нашу речь. Эти слова входят в неё с безразличием оккупационной армии –
спокойной, уверенной в себе и не склонной вдаваться ни в какие туземные детали.
Отправляя в отставку слова «из местных», на их должности слова-пришельцы
назначают себя. Так, слово «эксклюзивный» быстро разделалось со словом
«исключительный», «дайджест» – с «обзором», «спонсор» – с «благотворителем»
(«меценатом»), «паркинг» – со «стоянкой», а «скинхеды» – с «бритоголовыми»…
…
Нельзя сказать, что русские корни слов
на биологическом уровне лучше английских. Что произнесение их проще для губ,
полезнее для горла. Но за многие сотни лет у русского языка выработалась своя
мелодика, свои сочетания звуков, строй, стать, и с этим следует считаться.
Применительно к нашей теме это значит, что, прежде чем вводить чужеродное
слово, нужно десять раз подумать о его необходимости. Даже если русского
наименования действительно нет. Разве это аргумент? Ведь когда-то не было и
наименования английского.
Интересно,
что у некоторых слов одним заимствованием дело не кончается. Так, слова
«амбиция», «амбициозный» (от лат. ambitio – тщеславие), в своё время пришедшие
к нам по французско-польским каналам, ещё недавно имели ощутимый негативный
оттенок. Но если «амбиция» осталась в пределах прежнего значения, то
«амбициозный» под влиянием своего английского родственника окраску сменил.
«Тщеславие» в этом слове обернулось «честолюбием», и иметь «амбициозные планы»
теперь очень даже почётно. Изменение с минуса на плюс здесь произошло так
быстро, что люди старой закалки такого рода похвалу всерьёз считают
издевательством….
…Сочтены
дни и прежнего значения слова «шокировать», соответствовавшего французскому
choquer – «вызывать чувство неловкости, смущать нарушением общепринятых норм».
В одном из репортажей я услышал, что английская королева «была глубоко шокирована»
какой-то железнодорожной аварией. Это, конечно же, «was deeply shocked», но,
если бы Елизавета Вторая говорила по-русски, она бы «глубоко шокирована» не
произнесла. «Я была потрясена» – вот как сказала бы королева. Не принадлежа ко
двору её величества, рискну предположить, что версию репортажа она использовала
бы в случае, скажем, отсутствия у Гордона Брауна носового платка. Или пуговицы
на ответственном месте. Но не тогда, когда речь идёт о десятках человеческих
жизней. Такие подарки наш язык нередко получает от плохих переводчиков. Не в
том смысле плохих, что они не владеют английским языком, а в том, что не знают
своего собственного.
Есть,
наконец, вполне русские слова, приобретшие под иноязычным воздействием не
свойственное им прежде значение. Таков, например, «вызов», ставший
семантическим клоном английского "challenge". Ещё недавно, перечисляя
значения слова «вызов», словари говорили о «действии по глаголу вызывать», о
«требовании явиться куда-либо» и о «протесте, готовности к борьбе». Теперь же,
чуть ли не ежедневно слыша о «новых вызовах», «вызовах времени», мы мало-помалу
понимаем, что речь идет о неких непростых задачах, которые предстоит решать.
Почему
сейчас так много заимствованных слов? Потому что в нашей стране так хорошо
знают иностранные языки? Совершенно очевидно, что причина не в этом. Она,
скорее, в противоположном. Иностранные слова нередко любят как раз те, кто
других языков не знает. Используя заимствования, они словно намекают на то, что
и сами некоторым образом причастны к иноязычной сфере. В сознании этих людей
заимствованная лексика как бы компенсирует их незнание. Своего рода иностранный
язык для бедных.
Сейчас,
слава Богу, наша граница преодолима в обе стороны, и общение с другими
культурами стало повседневностью. Это огромное благо, но в то же время и
искушение. В Германии я имел возможность наблюдать нашу тамошнюю – весьма
неоднородную – эмиграцию. Старики, покинувшие Россию десятки лет назад,
говорили на изысканном русском языке, в то время как представители последней
волны испытывали в отношении родной речи очевидные трудности. Главным
богатством, которое этим старикам удалось в свое время вывезти, была русская
речь. В отличие от нашей экономической эмиграции, вывозившей уже совсем другие
ценности…
…
Говоря о нашей страсти к заимствованиям,
нельзя не упомянуть ещё один важный фактор: наш комплекс неполноценности.
Звучит резковато, но по сути ведь правильно, и язык – беспристрастный тому
свидетель. Если мы хотим, чтобы вещь (явление) «впечатляла», непременно именуем
её на английский манер. Вы можете себе представить такую же русификацию
английского? Получается, что в мире мы до сих пор чувствуем себя провинциалами.
Наши претенциозные названия, призванные указать на сходство с нездешними
образцами, на деле обозначают лишь одно: вторичность. Стремление казаться «на рубль
дороже» выглядит довольно глупо. Зачем? Разве та культура, которую мы создали,
не позволяет нам быть самодостаточными?
Опасение
вызывают не иностранные слова сами по себе – их в нашей речи сколько угодно. И
это нормально. Опасение вызывают необоснованность и неумеренность. Нужна
разумная пропорция между лексикой русской (или русским языком освоенной, что
одно и то же) и заимствованной. Иными словами, прежде, чем обратиться к языку
чужому, следует хорошенько взвесить возможности своего…
…Следует
помнить, что сохранение нашей речи – это во многом сохранение нас самих.
Трудности, испытываемые русским языком, – это наши трудности. Потому что на
этом языке мы говорим….».
А вы согласны с мнением Евгения
Водолазкина?
Прочитать
и другие замечательные эссе, рассказы, истории о жизни Пушкинского дома** и его
обитателях можно в издании, имеющимся в фонде нашей библиотеки:
Водолазкин, Е. Г. Дом и остров, или
Инструмент языка : эссе / Е. Г. Водолазкин. – Москва : Аст 2018. – 384 с. – (Новая русская классика). – Текст : непосредственный.
Материал
подготовила
гл.
контент-менеджер СКБСС Злата Звонок
ПРИМЕЧАНИЕ
* ЮНЕСКО
– специализированное учреждение Организации Объединённых Наций по вопросам
образования, науки и культуры.
** Пушкинский
Дом – Институт русской литературы Российской Академии наук (сокращённое
наименование: ИРЛИ РАН) – один из крупнейших мировых научных центров по
изучению русской литературы.
Полезные
ссылки:
Комментариев нет:
Отправить комментарий